Крестьянские восстания в Советской России (1918—1922 гг.) в 2 томах. Том первый - Пётр Фёдорович Алёшкин
Революционно-коммунистическая стратегия большевиков отличалась от стихии крестьянской революционности своими целевыми установками и тактическими программами. Подобное различие отчетливо проявилось весной 1918 г. Хлебная монополия (сосредоточение в руках государства исключительного права закупки и торговли хлебом) стала важнейшей составной частью всей продовольственной политики Советской власти[375]. Ее неуклонное соблюдение было провозглашено в резолюции Всероссийского съезда Советов по продовольствию, проходившего как секционное заседание III Всероссийского съезда Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов 10—18 января 1918 г. в Петрограде, декретами ВЦИК и СНК от 13 и 27 мая 1918 г. Хлебная монополия означала узаконенную претензию государства на крестьянский хлеб, выращенный крестьянским трудом в миллионах индивидуальных хозяйств. Государственных ресурсов для товарообмена с крестьянством не было. Но крестьянство не желало быть пассивным исполнителем воли государственной власти. Возникла проблема – каким образом государство может получить хлеб, необходимый для снабжения городов и армии.
Государственная хлебная монополия получила продолжение в продовольственной диктатуре. В мае—июне 1918 г. правительство Советской республики осуществило централизацию продовольственного дела. Декретом ВЦИК и СНК от 9 мая 1918 г. Народному Комиссариату продовольствия РСФСР (Наркомпроду) были предоставлены чрезвычайные полномочия в организации продовольственного обеспечения городов и Красной Армии: право принудительного изъятия хлеба и других продовольственных продуктов у крестьян и частных владельцев, право увольнения, смещения, ареста и предания суду должностных лиц и служащих всех ведомств и общественных организаций, препятствующих выполнению его распоряжений. Декретом ВЦИК и СНК от 27 мая 1918 г. учреждались губернские и уездные продовольственные комитеты.
В 1918—1920 гг. Наркомпрод был главным инструментом Советского государства в осуществлении продовольственной диктатуры. «Крестовый поход» за хлебом осуществлялся массовой отправкой продовольственных отрядов в деревню. Продотряды создавались органами Советской власти преимущественно из рабочих для заготовки и охраны хлеба и другого продовольствия с целью снабжения промышленных центров и Красной Армии. Декретом ВЦИК и СНК от 27 мая 1918 г. «О реорганизации Народного комиссариата продовольствия и местных продовольственных органов рабочих» отряды учреждались при местных органах Наркомпрода. В них зачислялись добровольцы из рабочих и сельской бедноты. Продотряды входили в единую Продовольственно—реквизиционную армию Наркомпрода РСФСР (Продармию). Но не все продотряды входили в Продармию. Декретами СНК от 3—4 августа 1918 г. «О привлечении к заготовке хлеба рабочих организаций», «Об уборочных и уборочно—реквизиционных отрядах» право организации продотрядов получили также крупные профсоюзы, фабзавкомы, уездные и городские Советы. Заготовки осуществлялись только по твердым ценам и путем реквизиции хлеба у крестьян. С введением продразверстки в 1919 г. на продотряды возлагался контроль за ее проведением. Численность всех продотрядов в ноябре 1918 г. достигла 72 тыс. человек, в 1919—1920 гг. она колебалась от 55 тыс. до 82 тыс. человек[376].
Губернские продкомиссары получили чрезвычайные полномочия. В своей практической деятельности они подчинялись непосредственно наркому продовольствия. Контроль местного Совета имел формальный характер. На губпродкомиссара возлагалась персональная ответственность за неуклонное осуществление хлебной монополии, т.е. изъятие по установленным твердым ценам всех излишков хлеба из рук владельцев и сбор этих излишков в государственных складах; исполнение приказов Наркомпрода по заготовкам продовольствия и предметов первой необходимости. Губпродкомиссар осуществлял непосредственное руководство продовольственными отрядами. Предельно жесткие методы работы губпродкомиссаров инициировались сверху. На продкомиссаров возлагалась персональная ответственность за выполнение директив и циркуляров из центра. Так, в телеграмме Наркомпрода от 29 декабря 1919 г. в Пензенский губисполком о мерах по обеспечению выполнения продовольственной разверстки содержались следующие инструкции: «Чтобы никаких повторных учетов не было безусловно, действуйте так… Вы даете приказ волости вывезти наложенное разверсткой определенное количество и срок вывоза…, в приказ уступок и торговли не допускайте, при этом разговор… может идти только о сроке, но не о количестве выполнения. При установлении срока вывоза действуйте осторожно, примите во внимание и другие повинности. Если с этого срока к сдаче волость не приступила, немедленно арестуйте волисполком и сельсовет, приступайте к реквизиции всего наличного хлеба…, пока не возьмете всего причитающегося по разверстке. На этих основаниях опубликуйте приказ по продорганам и продармии, что даст знать населению о Вашей решимости провести разверстку, но этот приказ проводите со всей решительностью, широко публикуя о Ваших репрессивных действиях по адресу уклонившихся от сдачи хлеба, создав напряженное настроение, поддерживайте его своими действиями. Итак, ни о каких подворных переучетах не может быть речи»[377].
Аналогичные по духу и установкам директивы рассылались по всем губерниям, затем дублировались в уезды и волости. К примеру, приказ Самарского губисполкома и губернского продкомитета от 14 января 1920 г. требовал от уездных продкомов «решительного, безоговорочного выполнения разверсток» и соответствующего «ультимативного требования» с их стороны к волисполкомам, председателям сельских обществ. Рекомендовалось использование вооруженных продотрядов и частей ВОХР в районах, вызывающих сомнения в выполнении разверсток. Невыполнение разверсток определялось как «уклонение должностных лиц от выполнения возложенных на них обязанностей», караемое арестами представителей волостных и сельских советов, преданием суду ревтрибунала[378]. Приказ Уфимского губернского продсовещания от 30 января 1920 г. предписывал губернским, районным и участковым инструкторам установку на усиление темпов заготовок продовольствия: «Будьте настойчивы и последовательны в проведении своих мероприятий. Упорный и неослабный нажим на население, волисполкомы и сельские советы должны лечь в основу Вашей работы. Оставьте колебание, им не место. Через два месяца будет поздно – кампания будет проиграна. Предъявите категорическое требование всем продработникам вашего района исполнять безоговорочно все ваши указания… Взять подписки с председателей волисполкомов, сельских советов, представителей селений о коммунистическом выполнении разверсток в назначенные сроки под их лично ответственность. Все данные боевые приказы должны быть исполнены безоговорочно в порядке проддиктатуры с подробным донесением о предпринятых мерах и достигнутых результатах. Помните, что целесообразно использование вооруженной силы для воздействия на население в смысле принуждения к сдаче продовольственных продуктов… В порядке проддиктатуры арестовывайте всех местных должностных лиц за невыполнение разверсток: членов волисполкома и сельских советов, продработников». Приказом устанавливалась единая вертикальная централизация и подчиненность: все продотряды находились в распоряжении продкомиссаров и уполномоченных, комиссары на местах руководствовались заданиями участковых инструкторов, последние получали указания от районных, а районные инструктора в своих действиях отчитывались перед губернским продкомитетом[379].
Выполняя директивы губернской власти, уездные органы конкретизировали задания руководства для каждой волости. Так, во исполнение указаний Саратовского губпродкома Сердобский уездный продком разработал следующую инструкцию для продработников: «…По приезде в волость, село или деревню отряда агент упродкома вместе с начальником отряда созывают собрания и разъясняют крестьянам цель своего приезда. Затем предлагают крестьянам добровольно сдать на ссыпные пункты все имеющиеся у них излишки хлеба, назначая для вывоза определенный срок. Причем, в случае согласия от них отбирается подписка, в которой должно быть сказано, сколько пудов крестьяне обязуются вывезти и в какой срок. Если добровольного соглашения на вывоз излишков крестьяне не дадут, то отряд тут же приступает к поголовной реквизиции хлеба, а в случае явного укрывательства – к конфискации. Всех, кто будет явно препятствовать к вывозу излишков или злостно скрывать таковые, – брать заложниками и отправлять в уездный исполком»[380]. Сердобский продкомиссар обязал волостные Советы обеспечить выполнение разверстки в установленный срок «под страхом личной ответственности», вплоть до «безвозмездного принудительного отчуждения» запасов у сельских хозяев. За невыполнение «боевого приказа» по разверстке должностные лица подлежали смещению с должности, преданию революционному суду и аресту. Для начала уездный исполком оштрафовал всех членов 20 волостных исполкомов с предупреждением о более строгом последующем наказании за невыполнение «распоряжения властей»[381].
Установка сверху на насилие пронизывала деятельность продорганов всех уровней. В телеграмме наркома продовольствия Цюрупы и председателя ВЧК Дзержинского от 27 августа 1919 г. определялась степень ответственности губисполкомов, уисполкомов, ревкомов за выполнение продразверстки: «Исполнение разверстки начинается немедленно по получении на местах задания; не затягивайте сдачи хлеба к концу срока, поэтому каждый случай неисполнения волостью разверстки, промедление сдачи хлеба должно немедленно вызывать соответствующее воздействие на волисполкомы, каковые должны
